Основные школы и представители политической социологии в России в конце ХIХ начале ХХ столетия

Возникновение политической социологи в России и ее признание в Европе во многом связано с именем М.Я. Острогороского. М. Я. Острогорский (1854-1919) окончил юридический факультет СанктПетербургского университета. В течение ряда лет он работал в Министерстве Юстиции. Он окончил Свободную школу политических наук в Париже, где написал диссертацию на тему «О происхождении всеобщего равенства».

Однако магистральной темой творчества Острогорского оказались проблемы западной демократии, к изучению которой он подошел с точки зрения механизма ее функционирования, прежде всего – политических партий, которым посвящена уже одна из первых работ. Именно это направление исследований, связывающее воедино философию, право, социологию и политику ведущих западных демократий, позволило Острогорскому сделать принципиально новый шаг в науках об обществе.

На рубеже двух веков он заложил основы политической социологии как самостоятельной научной дисциплины, сформулировав выводы, получившие в науке характер парадигмы. Это стало возможным благодаря чрезвычайно широкому охвату проблемы, изучавшейся в значительной степени путем личных наблюдений. Острогорский изучал политические науки не только в России, но и в ряде стран Запада, особенно во Франции, получив европейское образование.

В ходе своих многочисленных поездок в Соединенные Штаты и Великобританию он изучал механизм функционирования политических систем западной демократии и особенно – роль политических партий и их лидеров. фундаментальный труд Острогорского – («Демократия и политические партии») был впервые издан в Париже в 1898 г. на французском языке.

Уже с рукописи он параллельно переводился на английский язык для одновременного издания в Лондоне и Нью-Йорке. Выход этой книги в свет вызвал большой интерес и полемику в западной научной прессе.

Для трудов Острогорского характерно рассмотрение России в контексте мирового и, прежде всего, европейского исторического и политического процесса нового времени. Несомненна связь этих его работ с общей теоретической парадигмой всего творчества – становлением гражданского общества и правового государства, поиском оптимального пути трансформации традиционалистских структур в условиях распространения демократии.

В отличие от других крупных русских социологов, таких, как М.М. Ковалевский, он не был создателем особой научной школы, не был он и крупным политическим деятелем, как П.Н. Милюков.

Его вклад в науку носит, главным образом, теоретический характер. Сам Острогорский, по-видимому, не предполагал, что совершил крупнейшее научное открытие, значение которого станет ясно лишь значительно позднее. Вернувшись в Россию, он принимал участие в конституционном движении, занимался депутатской работой в первой Думе от партии кадетов и умер вскоре после революции 1917 г.

В чем же причина такого необычного успеха? Ответ заключается, вероятно, в том, что Острогорский первым увидел проблему там, где другие считали все решенным. Он показал что демократия — это скорее проблема, чем решение.

Демократия для Острогорского не есть статическое состояние общества, а его развитие, выражающееся в непрерывном столкновении противоположных интересов, социальных слоев, групп, наконец, партий. Эти последние представляют собой формальные организации, имеющие свои особые законы возникновения, развития и функционирования.

Поэтому понять всякую демократию оказывается возможным лишь путем анализа политического поведения масс и индивидов, представляющих их формальных политических институтов, находящихся за пределами правительственной сферы, т.е. различных общественных организаций или, собственно, политических партий, борющихся за власть.

Эти новые образования стали возможны лишь в условиях развития демократических процессов нового времени, всеобщего равенства, необходимости мобилизации и организации масс на решение стоящих перед обществом проблем.

Конечно, неоднородность общества, наличие в нем различных тенденций, а также партийных организаций имело место и ранее, например, в виде политических клубов, групп и т.п. В современном смысле, однако, партии как постоянные массовые организации, предназначенные для борьбы в условиях парламентской демократии, оформились лишь в XIX в.

Именно поэтому в сочинениях Монтескье, Токвиля, Милля мы находим лишь весьма общее представление о данной проблематике. Острогорский и Михельс, а также ряд их последователей, внесли принципиальный вклад в данную проблему, раскрыв механизмы образования и деятельности партий.

Таким образом, Острогорский оказывается важнейшим связующим звеном классических политических доктрин прошлого и политической социологии XX века в лице Вебера, Михельса и современных западных социологов и политологов, на которых он оказал значительное влияние.

Тот факт, что идеи Острогорского сформировались и нашли развитие преимущественно на Западе, не должен ставить под сомнение влияние на него всей предшествующей русской либеральной традиции, а также той политической практики, которую сделала возможной эпоха революций и войн.

Она может быть поэтому интерпретирована как своеобразная попытка путем анализа европейских политических партий найти ответы на те вопросы, которые поставила русская политическая жизнь с ее традициями народнических и марксистских подпольных революционных организаций, феномен которых получил впоследствии характерное название партии нового типа.

Подход Острогорского отличался, собственно, большей социологичностью, четкостью постановки проблемы, а также использованием сравнительно-исторического метода для ее решения. Хотя Острогорский, как отмечает американский исследователь его творчества С. Липсет, не был социологом в современном смысле слова, он подошел к существу проблемы гораздо ближе, чем многие последующие политические аналитики.

Его вклад в науку объясняется во многом именно тем обстоятельством, что он подошел к изучению в сравнительной перспективе. Острогорский не спрашивал, что представляют из себя американские партии или как работает английская политическая система. Эти вопросы ставились и до него.

Его интересовал скорее вопрос о том, каковы общие характеристики политических партий в условиях демократии и политического равенства. Он стремился, следовательно, сформулировать систематическую теорию партийной организации. В этом состоял основной вклад Острогорского в политическую социологию и этим объясняется современный интерес к его идеям.

Трансформация социальной системы, имевшая своим основным результатом наступление эпохи политического равенства и избирательного права, не могла не повлиять на организацию всей политической структуры общества и ее основных компонентов.

Острогорский показал, как с расширением избирательного корпуса в ходе парламентских реформ в Великобритании 1832, 1867 и 1884 гг. происходила эволюция всей политической системы. Важнейшим результатом этого процесса было появление и быстрое развитие особых политических ассоциаций – партий, которым суждено было приобрести решающую роль в политической системе.

Однако, несмотря на специфику национальных условий, формирование политических партий проходило здесь сходным образом. Возникнув как временные организации, имеющие целью мобилизацию масс для проведения выборов, партии приобрели затем устойчивый характер, став постоянным и неотъемлемым компонентом политической системы.

Данное наблюдение М. Острогорского не осталось незамеченным в социологии политики М. Вебер. В известном труде «Политика как призвание и профессия» он положил его в основу своей концепции плебисцитарной демократии новейшего времени.

Немецкий социолог, точно также как и М. Острогорский, обращает внимание на то, что формально в демократической организации может иметь место широкая демократия, но фактически власть находится в руках тех, кто непрерывно ведет работу внутри партийного предприятия или же тех, от кого его функционирование находится в финансовой или личной зависимости.

«Главное здесь то, — подчеркивает Вебер, – что весь этот человеческий аппарат – «машина» (как его примечательным образом называют в англосаксонских странах) – или, скорее, те, Кто им руководит, в состоянии взять за горло парламентариев и в значительной мере навязать им свою волю, Данное обстоятельство имеет особое значение для отбора вождей партии.

Вождем становится лишь тот, в том числе и через голову парламента, который подчиняется машина. Иными словами, создание таких машин означает наступление плебисцитарной демократии». Внутрипартийный механизм власти, действительно, является в труде Острогорского самостоятельной и подробно разработанной проблемой.

С большой проницательностью он раскрывает специфику власти кокуса, делающую его совершенно непохожим на других носителей власти. В отличие от традиционных носителей власти, кокус (по крайней мере в развитом своем виде) не только не стремится афишировать свое влияние в обществе и партии, но, напротив, тщательно камуфлирует его.

Возникнув первоначально как специализированный орган, обеспечивающий связь парламентских партий с массами избирателей, кокус со временем становится институтом, ведающим мобилизацией масс в поддержку той или иной программы, координацией всей партийной работы в массах, подбором и назначением функционеров на руководящие должности в местном и центральном аппарате, и, наконец, осуществлением пропаганды партийной идеологии.

Разработанная Острогорским концепция кокуса была по достоинству оценена последующей наукой и продолжает играть важную роль в современной социологии политических партий. Само это понятие, «кокус», часто употребляется в литературе о политических партиях, а его содержание продолжает дискутироваться и уточняться в новейших исследованиях.

Так, если рассматривать партию как политическую систему общества в миниатюре, то можно выделить в ней определенные границы, структуру, каналы коммуникаций, порядок ориентации во внешней среде и реакций на ее воздействия, правила распределения власти, отметить существование особой системы выборов, представительства и рекрутирования лидеров, указать на процесс разработки стратегии, принятия решений и преодоления внутренних конфликтов.

Еще одним известным представителем российской школы социологии политики начала ХХ столетия был Гамбаров Ю.С. В 1904 г он публикует небольшую работу «Политические партии в их прошлом и настоящем». СПб., в которой дает интересный, и в чем то актуальный и по настоящее время анализ природы политических партий.

Партия, считал он, суть свободная общественная группа, образующаяся внутри правового государства для совместного политического действия на почве общих всем индивидам интересов и идей. Партия есть общественная группа, т.е. часть народа или общества. Но она есть свободная общественная группа, несвязанная юридическими нормами, она есть добровольный выбор человека.

Внутри партии действуют « конвенциональные нормы», т.е. добровольное повиновение со стороны индивида Политическая пария есть организация, т.е. она действует на основе правовых норм. Партия образуется внутри правового государства. Это означает, что оно есть правовое относительно партии, деятельность партии регулируется законом, который лежит в основе общественного порядка.

Партия есть часть общественного порядка. Партия отличается от клик или камарильи, состоящих из любимчиков окружения. Партия имеет цель завоевать политическую государственную власть. Этого можно добиться только совместной деятельностью. Организация вносит дисциплину в партию.

В партии преобладают интересы, они доминируют в ней над идеями, мнениями, убеждениями. Но интересы нельзя отрывать от идей, или противопоставлять их друг другу. Партия объединяет множество интересов. Она не базируется только на одном интересе. В партии складывается комбинация интересов. Преобладают экономические интересы различных социальных слоев и групп.

Касаясь вопросов становления и развития партий, он отмечал, что на современном этапе их развития происходит усиление собственно политических функций и освобождение от посторонних функций, например, функции представительства интересов сословий, национального или племенного представительства.

Гамбаров Ю. В отличие от, например, М. Острогорского достаточно позитивно относился к политическим партиям. Он читал, что все демократии управляются политическими партиями и партии охраняют государство от ударов и потрясений, организуют и мобилизуют индивидов в условиях разрушения структур традиционного общества (племенной, кастовой, клановой, сословной и т.д.).

Свой вклад в развитие политической социологии внес один из авторитетнейших русских социологов М.М. Ковалевский. Его интересы в социологии касались многих важных проблем своего времени. В области политической социологии его прежде всего интересовали взаимоотношения общества и государства, природы государства, современные формы политического устройства, проблемы демократии.

Государственную власть характеризуют: непроизводность, самодовляемость, самоопределяемость, бесконтрольность. Каждой из стадий, пройденных обществом, соответствует свое политическое устройство: родовой стадии – племенное княжество, феодальной – сословная монархия, всесословности – сперва цезаризм, а затем конституционная, парламентская монархия. М.М. Ковалевский с симпатией относился к демократии, но для России считал, что более подходит конституционная монархия.

Ковалевский М.М. внес свой вклад и в методологические проблемы социологических исследований. В работе «Историко-сравнительный метод в юриспруденции и приемы изучения истории права» (1880) он формулирует позиции очень близкие с западной социологией политики, которые сегодня мы могли бы определить как позиция ученого-компаративиста.

Подобно британскому ученому Эдварду Фримену М. Ковалевский убежден, «что из факта случайного сходства или не менее возможного различия нельзя выводить ровно никаких научных заключений». Ковалевский различает два способа сравнений: поверхностные сопоставления и строгое научное исследование.

Методу произвольных сопоставлений Ковалевский противопоставляет две разновидности историко-сравнительного метода. Первая, генетическая, Разновидность включает ставшие уже традиционными сравнительно-исторические исследования политических систем и народов, которые происходят от одного общего ствола, а, следовательно, и способны … вынести из общей родины общие юридические убеждения и институты».

Другая, стадиальная, разновидность метода предполагает сравнение институтов и норм, отвечающих одинаковым ступеням общественного развития. Этот метод «находит применение себе в трудах тех преимущественно английских и немецких историков и юристов совокупными усилиями которых удастся, как я думаю, подарить еще XIX век естественной истории общества».

Ковалевский выделяет несколько конкретных методологических принципов или «приемов». Первый составляет «изучение фактов переживаний». «Основание себе он находит в том соображении, что позднейшие по времени появления формы общежития не вытесняют собою сразу всех следов предшествующего им по времени порядка».

Особое знание этот «прием» имеет для отечественных исследователей, так как «после Индии Россия представляет, по всей вероятности, ту страну, которая заключает в себе наибольшее число обычаев, обрядов, юридических поговорок, пословиц и т.п., в которых, как в зеркале, отражаются, по крайней мере, некоторые черты ранних форм общежития, древних, если не древнейших, норм частного и публичного права».

Ковалевский также выделяет «прием филологический», основанный на том, что язык есть та часть народного достояния, которая вправе претендовать на самую глубокую древность. Третьим идет изучение сказок и других памятников фольклора. Завершает череду специальных «приемов» исследование археологических памятников. К числу научных достижений Ковалевского относится установление функции компаративистики как посредника между теорией и эмпирическими разысканиями.

Политическая социология в начале XX в. в России достаточно интенсивно развивалась в рамках либерализма. Видное место среди либерального направления социологии принадлежит известному юристу и социологу Богдану Александровичу Кистяковскому (1869-1920), внесшему существенный вклад в исследование сущности государственной власти и правового государства и обоснование необходимости правовой культуры. В своих сочинениях «Общество и личность» (1899), «Страницы прошлого.

К истории конституционного движения в России» (1912), «Социальные науки и право» (1916) он развивал нормативно-ценностную концепцию политики, которая базировалась на методологии научного идеализма и неокантианства. Важную роль в этой концепции играла категория должного, отражающая сферу общественных норм, целей и идеалов, оказывающих, по мнению Кистяковского, большое влияние на развитие государства.

Оно есть часть общечеловеческой культуры, имеет своей целью общее благо и способствует созданию и выработке всесторонних форм человеческой солидарности, развитию лучших сторон личности. «Культурный человек и государство – это два понятия, взаимно дополняющие друг друга».

Характерными признаками государственной власти являются: ее престиж, обаяние, авторитет, традиции, привилегии, сила, внушающая страх и покорность, и др. Важный признак государственной власти – наличие идеи, которая придает силу государственности и оправдывает ее существование.

Политическим идеалом Кистяковского выступало правовое или конституционное, государство – высшая форма «государственного быта». Основной принцип этого государства – ограниченность его правами человека и гражданина. Он сформулировал совокупность естественных исконных и неприкосновенных прав человека, ограничивающих государственную власть и стимулирующих социально-политический прогресс.

Свобода совести, слова (устного и печатного), союзов и собраний и др. наряду с принципами неприкосновенности личности, жилища, собственности и переписки гарантирует политическую свободу личности. «Политическая свобода, – писал Кистяковский, – такое громадное и драгоценное благо, что от него нельзя отказываться ни на одно мгновение и ни за какие временные выгоды».

По мнению Кистяковского, признаком и основой власти в правовом государстве является ее народно-демократический характер, обеспечиваемый всеобщим и равным избирательным правом и представительством народа в органах власти. Разделение властей и существование авторитетной судебной власти должны создать, с его точки зрения, высокую политическую культуру правового общества, способного разрешить социальные конфликты.

Принципиальное значение имели намеченные Кистяковским контуры будущего постправового государства. Он полагал, что оно может возникнуть только на основе развитых демократических политико-правовых норм, имея своей целью реализацию принципа и общего права человека на достойное существование.

В социальном государстве Правды, согласно Кистяковскому, должны быть последовательно развиты, расширены и юридически закреплены «субъективные публичные» права на труд (пользование землей и орудиями производства), участие во всех материальных и культурных благах. В таком государстве будет осуществлено прямое народное законодательство и устранена анархия производства.

Культурно-исторический подход в исследовании социально-политических отношений был представлен в работах крупнейшего историка и социолога, одного из основателей субъективной школы русской социологии Николая Ивановича Кареева (1850-1931). Исходя из методологического плюрализма и научно-философских традиций позитивизма, он разработал социально-психологическую концепцию общества как специфической духовно-материальной целостности.

В своих работах «Сущность исторического процесса и роль личности в истории» (1889), «Историко-философские и социологические этюды» (1895), «Происхождение современного народно-правового государства» (1908), «Введение в изучение социологии» (1913) и др. Кареев рассматривал общество как надорганический факт.

Сверхличность и своеобразие общественного организма определяются наличием социально организованных форм индивидуальной и коллективной жизни. По мнению Кареева, исторический прогресс осуществляется куммулятивно в процессе сосуществования и трансформации культурных форм, и поэтому разным стадиям социальной эволюции присущи различные формы духовной, общественной и материальной культуры.

«Развитие общества, согласно Карееву, отличается от органической эволюции взаимовлиянием культур, вносящих изменения в сложившиеся отношения и традиции, и направлено на сглаживание социальных и духовных противоречий в процессе взаимного использования достижений того или иного народа, к которым относятся и формы государственного устройства, а также конституционные и правовые нормы».

Кареев отмечал существование зависимости между развитием политических институтов и развитием социо-культурных условий политики (инстинктов, привычек, нравов, навыков, обычаев. Последние не позволяют просто копировать образцы другой политической культуры. Поэтому, считал Кареев, возможно, чтобы Италия и Франция переняли формы парламентского управления Англии, но это нереально по отношению к зулусским племенам. Также нетрудно издать новый закон, но является проблематичным его эффективное действие в определенных общественных условиях.

В общественном идеале Н.И. Кареева нашли свое отражение особенности, присущие либерализма, синтезирующей принципы договорного общества и концепции творческой эволюции. Государство, по Карееву, неизбежный результат культурной эволюции человечества от анархии примитивных обществ к этапу, на котором люди подчиняются власти добровольно: грубая сила и борьба за существование, хотя и сохраняются, но в более сдержанной и цивилизованной форме.

Он предупреждал, что опасность их состоит в том, что движение, начавшееся под лозунгом свободы, может привести к новой форме диктатуры, и прозорливо замечал, что после революции зачастую возникают прежние властные отношения, но уже под новыми лозунгами, а общие цели размениваются на мелкую монету индивидуальных вожделений.

Сегодня трудно предположить, как сложилась бы судьба социологии в России, если бы не революция 1917 г. Она породила новую социальную и политическую реальность, новые социальные и политические практики, в которых уже не было место социологии как науке.

Новые правящие элиты в принципе не нуждались ни в достоверном описание общества, ни в достоверном описании политики, и тем более сложившихся властных отношений. Вместо научного изучение конкретного общества и его общественных отношений, социального поведения людей, политической деятельности, их интересовали вопросы идеологической и политической борьбы классов, проблемы мировой революции и мирового революционного процесса. На длительное исторический период развитие социологии в России было прервано. Но оно продолжалось в мире.

В том числе и развитие политической социологии. В первой, и особенно во второй половине ХХ столетия в западной социологии появились новые концепции и методологические подходы, сложились исследовательские школы и направления.

Для того чтобы сегодня грамотно разбираться в современных политических проблемах, понимать смысл происходящих политических процессов, необходимо хорошо знать не только традиции, заложенные в классический период становления политической социологии, но и основные достижения политической науки, достигнутые в последующие периоды. Именно к этим вопросам мы и переходим в следующих темах.